Кандидат экономических наук, директор центра корпоративной социальной ответственности Высшей школы менеджмента Санкт-Петербургского государственного университета Юрий Благов, рассказал сооснователям проекта «Семья 3.0» Ольге Ручьевой и Елене Журавлевой о трендах в развитии КСО, роли бизнеса в поддержке семейных ценностей и российской альтернативе ESG.
Бизнес — субъект демографической политики
— Давайте начнем сразу с главного вопроса. В проведенных нами исследованиях, касающихся факторов многодетности, выявлена важность субъектности и полноправного участия института семьи в различных сферах. Наши наблюдения и анализ ситуации приводят к пониманию, что, когда бизнес является полноправным субъектом, а не просто объектом воздействия со стороны государства, ситуация кардинально меняется. Бизнес начинает лучше понимать свою выгоду, ответственность и значимость в решении социальных проблем. Он переходит от позиции стороннего наблюдателя к активному участнику процесса. Вы разделяете мнение о важности субъектности и полноправного участия бизнеса в решении социальных, в том числе демографических задач? Готово ли государство рассматривать бизнес в качестве полноправного партнера и субъекта демографической политики?
— Да, я разделяю это мнение, и ключевое слово здесь «партнерство», потому что там, где мы начинаем говорить про социальные проблемы, может идти речь только о партнерстве. Давайте сразу оговоримся: сама по себе семья, точнее — здоровая семья, социальной проблемой не является, однако многие проблемы прямо или косвенно связаны именно с семьей. Это проблемы неполных и многодетных семей, жизни людей с ограниченными возможностями здоровья, одиноких пожилых людей, сирот, в том числе социальных. С позиции бизнеса, семья, с одной стороны, формирует стандартные потребности и ожидания, которые удовлетворяет ответственный бизнес. Бизнес создает рабочие места, производит товары и предлагает услуги, платит налоги и все это поддерживает и подразумевает здоровую семью как ячейку общества. С другой стороны проблемную, «нездоровую» семью сопровождают социальные проблемы, в решении которых бизнес принимает, либо не принимает участие. Участие в решении социальных проблем не эквивалентно корпоративной социальной ответственности, это лишь ее часть. КСО — это ответственность бизнеса перед социумом, т. е. перед обществом во всем многообразии их взаимодействия.
— А что такое вообще социальные проблемы? В чем их сущность?
— «Социальная проблема» — это не фигура речи. В рыночной экономике это, как правило, «провал рынка» или следствие «провала рынка», это та общественная потребность, которую бизнес не в состоянии удовлетворить. Когда мы говорим, например, о специфических потребностях социально уязвимых групп населения, то обычный бизнес в этой нише столкнется с высокой специфичностью продукта при относительно малом спросе и низким уровнем платежеспособности. Именно поэтому в рыночной экономике решение социальных проблем мы связываем преимущественно с деятельностью государства и некоммерческих организаций. И именно из этого можно сделать вывод, что бизнес вообще не должен заниматься социальными проблемами.
— Вы считаете это правильным?
— Конечно нет. Этот вывод ложен. Бизнес может и должен заниматься социальными проблемами, но таким образом, чтобы он не переставал быть бизнесом, чтобы он видел в этом собственный интерес. Этого не надо бояться, бизнес — не враг рода человеческого! Бизнес создается обществом и живет ради общества, но у него свои законы, он должен понимать свою выгоду. Партнерства бизнеса с государством и НКО — это отличное решение.
— Считаете ли Вы, что отношение бизнеса к корпоративной социальной ответственности за последние годы изменилось?
— Нравится нам это или нет, но сегодня мы живем в эпоху обострения целого комплекса взаимосвязанных глобальных проблем — экономических, социальных и экологических. Текущий геополитический кризис относится к той же «корзине». Эти проблемы стремительно меняют нашу жизнь, а для бизнеса — меняют среду его существования. Мне часто задают вопрос: почему бизнес должен интересоваться проблемами КСО и устойчивого развития? Ответ очень простой: любой бизнес, если он не понимает особенностей среды, в которой он живет, уже умер, не успев родиться. При этом понять, где кончаются социальные проблемы и начинаются экономические, где кончаются экономические и начинаются экологические проблемы, практически невозможно. Бизнес вынужден адаптироваться к тем изменениям, которые происходят в обществе, в природе и к тем ожиданиям, которые на бизнес направлены. Ответственный бизнес не может игнорировать эти изменения. Но эти изменения не только несут риски, но и порождают новые возможности.
— Как пандемия COVID-19 повлияла на понимание бизнесом социальной ответственности?
— Ситуация, порожденная COVID-19, отлично иллюстрирует мой предыдущий тезис. Когда началась пандемия, встал вопрос, как быть с КСО? Все ожидали, что «правильные» компании скажут: «это новые вызовы, мы будем еще более ответственными, мы будем делать такие-то хорошие вещи, вообще забудем, что мы бизнес, лишь бы все были здоровы». Кто-то принял эту идеологию, кто-то нет. В условиях рыночной экономике в период COVID многие компании и даже отрасли оказались в ситуации, когда встал вопрос об их выживании. Их социальная ответственность заключалась только в том, чтобы выжить. Парадоксальная, на первый взгляд, вещь: важнейшая социальная ответственность любой организации — быть живой. Если она при этом еще и эффективна — это вообще замечательно.
— Более того, возник целый ряд рыночных ниш, где можно было озолотиться. Это плохо?
— И да, и нет, потому что это рыночная экономика, в которой существует обычная, хотя подчас предельно циничная, предпринимательская инициатива. Это — стандартный вариант реакции бизнеса на изменение среды Мы себя немножко обманываем. Рыночная экономика — это вообще-то капитализм, это не идеальная система, и когда мы начинаем говорить о социальных проектах, о социальном бизнесе, то должны сразу оговаривать эту ситуацию, иначе мы очень быстро потеряем связь с реальностью и начнем смотреть на мир через розовые очки. Если мы на секунду забудем, что живем в капитализме, то этот разговор вообще не будет иметь никакого смысла. При капитализме, с точки зрения компании, рыночное поведение определяется возможностями, а не только рисками и издержками. Вариант «не хочешь быть ответственным, — заставим», тоже возможен, но он душит инициативу.
— В последние годы проблематику КСО и устойчивого развития часто рассматривают в рамках так называемой ESG-повестки. Как Вы можете это прокомментировать?
— Еще раз: бизнес вынужден адаптироваться к тем изменениям, которые происходят в обществе и природе и к тем ожиданиям, которые на бизнес направлены. Именно с этим был связан всплеск интереса к ESG. Если отбросить модные наслоения, ESG исторически — это просто критерии ответственного инвестирования, на основании которых инвесторы специализированных фондов принимают решение, вкладывать деньги в компанию или не вкладывать. Причем у нас обычно говорят, что ESG это тема про экологию, про социалку, про корпоративное управление, но редко вдумываются в эту модель. Потому что ESG это прежде всего модель корпоративного управления. То есть инвестора интересует, каким образом компания выстраивает свои отношения с обществом, как она реагирует на изменения, на все требования социальной, экологической повестки. И это тоже про КСО, так как компания видит требования со стороны инвесторов, потребителей, общества, и подстраивается под них, иначе ей не дадут денег, не придут работать вменяемые сотрудники, ее не поддержит государство, от нее отвернутся местные сообщества и НКО, у нее, наконец, не будут приобретать продукцию, то есть рынок ее отвергнет. В этом смысле КСО, соответствующая критериям ESG, — это просто основа нормального рыночного конкурентного поведения. Это очень важно! Уже более 30 лет я борюсь с этими стереотипами, но многие по-прежнему считают, что есть бизнес, как таковой, а есть «свободное время по четвергам» для корпоративной социальной ответственности. Такого не бывает — КСО про то, как бизнес живет в обществе и природе, умирает и возрождается!
— Юрий Евгеньевич, какие тренды в развитии корпоративной социальной ответственности вы сейчас наблюдаете в России и за рубежом? С чем это связано, на ваш взгляд?
— Помимо тесной привязки КСО к проблематике устойчивого развития, о которой мы уже говорили, стоит отметить, что управление КСО, точнее — управление ответственным бизнесом, стало более формализованным. Менеджеры часто говорят: «мы порассуждали о высоких материях, а теперь покажите мне чек-лист, где я должен ставить галочки». Если нет формальной привязки к конкретному функционалу, то все разговоры о КСО заканчиваются. Сегодня проблематика КСО и устойчивого развития присутствует в реальной практике управления организацией, в национальных проектах и программах поддержки, в ESG-рейтингах, в стандартизированной нефинансовой отчетности, и бизнес не может это игнорировать.
Я прекрасно помню КСО-шные форумы 15-летней давности, где выступающие произносили прекрасные слова об ответственном бизнесе, а солидные люди спрашивали: «Вы мне можете сказать, что это выгодно? Не можете — до свиданья». Эти времена прошли. Грамотный бизнесмен не будет ждать, когда его из-под палки будут «загонять в КСО», а будет стремиться первым реагировать на новые возможности, капитализировать и монетизировать их, повышать свою конкурентоспособность. При этом старые подходы к ведению бизнеса отмирают и сегодня необходимо менять бизнес-модели и технологии, и конечно — развивать партнерства.
—Можно ли говорить о том, что какие-то аспекты КСО стали более, а какие-то менее важными?
— Существует мнение, что последние годы в силу известных обстоятельств у российского бизнеса повысился интерес к социальному аспекту КСО. Напомню, лет 10 назад и в нашей стране, и за рубежом подчеркивали, что самое главное — это экологическая повестка, это вопросы биоразнообразия, вопросы, связанные с изменением климата, и пандемия COVID-19 тоже подчеркнула важность этой проблематики. Затем бóльший акцент был сделан на социальных вопросах, но я бы не стал чрезмерно выделять эти тренды. Это скорее некие временные изменения. Определенное снижение интереса к экологической повестке и усиление интереса к социальной связаны в том числе с изменениями в геополитической обстановке, с режимом санкций, с разрывом цепочек поставок, со сложностями по использованию новых «зеленых технологий». Но бизнес всегда существует для общества, а общество всегда существует в природной среде, так что и “E” и “S” в модели ESG никуда не исчезают, они присутствуют всегда.
А дальше, применительно к “S”, мы уже можем конкретно разбираться, как бизнес сегодня занимается сотрудниками и работает с местным сообществом на территориях присутствия. Но, опять-таки, как показывает пример ведущих российских компаний, развитие территорий присутствия — это комплексный вопрос. Это и создание здорового предпринимательского климата, который прикрепляет людей к конкретной локации. Это и забота об экологии в целом на территории проживания сотрудников компании и членов их семей, и общее улучшение социально-экономической ситуации. Здесь все взаимосвязано.
Продолжение следует. Читайте вторую часть интервью с Юрием Благовым в следующем выпуске нанашем портале
Благов Юрий Евгеньевич,
кандидат экономических наук, доцент кафедры стратегического и международного менеджмента, директор центра корпоративной социальной ответственности, директор программы «Управление проектами в области социального предпринимательства» Высшей школы менеджмента СПбГУ; один из основателей Высшей школы менеджмента СПбГУ (1993), входящей в 1% лучших бизнес-школ мира, единственной в России бизнес-школы, обладающей «тройной короной» ведущих международных аккредитаций; почетный работник высшего профессионального образования российской федерации; автор более 60 научных трудов; член редколлегии «Российского журнала менеджмента»; член международной ассоциации лидеров бизнеса «Круглый стол в Ко» (Caux Round Table).
Фото предоставлено экспертом.
